Приключения кузнечика Мена - Страница 5

— Эй ты, козявка! Из-за чего поднимаешь такой шум? Ты разве не знаешь, что мы с тобою родственники? Зачем же болтаешь глупости?

— Наплевать! — заорал он, оскалив зубы. — Хватит трепать языком! Выходи, если не трусишь!

Кровь закипела во мне. Я ринулся в бой, хотя и сознавал, что эта битва не принесет мне славы. Схватившись друг с другом, мы щедро обменивались пинками и царапинами. Мы сражались под крики, смех и аплодисменты троих мальчишек. Как только мы обменялись первыми ударами, я сразу понял, что этот дрянной кузнечик уступает мне в силе и ловкости. Тогда я напряг силы и нанес ему несколько могучих ударов задними лапами так, что он рухнул навзничь. Я прибавил еще парочку славных пинков, и рот его залился кровью, а вдоль тела бессильно повисла раздробленная лапа. Я не стал больше бить его, хотя, признаться, испытывал довольно сильное искушение. Наклонившись к самому уху противника, я произнес:

— Это будет хорошим уроком для тебя, хвастун. Теперь-то ты образумишься!

Но он, обезумев от боли и страха, только отмахивался от меня уцелевшими лапками.

Увы, этот урок не пошел на пользу мне самому, и с того дня я невольно стал следовать дурному примеру этого глупого кузнечика. Да и его самого ведь я избил только в угоду мальчишкам. О, как я мог пасть так низко?

Что и говорить! Должно быть, голова моя все еще была полна свирепости и высокомерия, и я плохо раскаялся в своих прежних проступках. Когда я победил этого кузнечика, я подумал: «Ого, как я могуч и неустрашим, всего несколькими пинками я поверг в прах моего врага! Конечно, после этого оба мальчика должны полюбить меня. И теперь все мальчишки непременно пойдут искать себе кузнечиков, чтобы устроить им поединки со мною. Уж тут-то я покажу себя во всем блеске. Я буду биться так, что, несомненно, заслужу любовь и расположение обоих моих маленьких хозяев».

Так и случилось. Деревенские мальчишки, стараясь превзойти друг друга, отправились за кузнечиками: выкапывали их, «выливали», ловили сачками и заставляли потом биться со мной. Но стоило мне дать любому из моих противников несколько славных пинков, как тот падал полумертвым. В то время я был в самом расцвете молодости и сил. Я стал еще более надменным и самовлюбленным, не считался ни с кем и восхищался собственной удалью и неустрашимостью. Все нравоучения и осуждения, высказанные некогда мною самонадеянному кузнечику, моему первому противнику, теперь с полным основанием могли быть отнесены ко мне, и все отвратительные черты его характера стали свойственны мне самому. Поистине печальное «совпадение»!

Так как я неизменно одерживал победы над своими противниками, то оба мальчишки, мои маленькие хозяева, очень полюбили меня и страшно мною дорожили. Каждый раз, когда я могучим пинком повергал наземь очередного врага, я получал в награду самую вкусную и сочную траву. С наступлением ночи я мог даже выходить из клетки, прогуливаться внутри специально построенной загородки и пить в свое удовольствие ароматную росу. Желая еще больше ублаготворить моих мальчишек, я целый день чинно прохаживался вокруг своей спичечной коробки, служившей мне жилищем, и даже не помышлял о том, чтобы уйти в какое-нибудь другое место. Всякий раз, ощущая приливы гордости, я поднимал лапы и громко стрекотал: «р-и-и-и, р-и-и-и!..» Я забыл даже о том, что лишен свободы и, в сущности, являюсь не чем иным, как забавой для моих тюремщиков. О, как я дошел до такого помрачения рассудка!..

Но вот пришел день, за который я должен быть благодарен судьбе, ибо у меня на многое открылись глаза. В этот день я, как обычно, должен был сражаться. Но противником моим на сей раз оказался совсем маленький кузнечик, ростом он едва доходил мне до живота. Когда его поставили против меня, он громко взмолился:

— О дядечка, я припадаю перед вами к земле и шестикратно целую следы ваших ног! Прошу вас, пощадите меня, ведь я родился всего несколько дней назад!

Я хранил молчание. Лицо мое было непроницаемо и жестоко — так быстро, увы, привык я к своей роли. И вот я бросился в бой с этим крошечным кузнечиком. Он так дрожал и плакал от страха, что все мальчишки, явившиеся посмотреть на наш поединок, расхохотались, и, конечно, Лам и Хьеп смеялись громче всех. Вдруг с какой-то ветки слетел почтенный жук Сиен Таук и, жужжа, опустился прямо на мою клетку. Сиен Таук выставил два длинных рога, украшенных переливающимися полосками, как перья павлиньего хвоста, и стал бранить меня:

— Эй, ты там! Перестань озорничать! Голова-то огромная, а лучше ничего не придумал, чем избивать младенцев!

Подняв голову, я посмотрел вверх: Сиен Таук был закован в очень твердые и прочные латы, и вид у него был весьма внушительный и грозный. Но я не боялся его, потому что, находясь за стенами моей клетки, он не мог ничего со мною поделать. Я сказал:

— Это мое дело, и я поступлю, как захочу. Нечего вам вмешиваться!

И, как обычно, я ринулся в бой. О, поистине это была трагедия! После первых же пинков мой противник упал на землю, перевернулся и испустил дух. Я не чувствовал ни малейшего сожаления и только упивался одобрительными криками мальчишек, приятно щекотавшими мое самолюбие.

Сиен Таук злобно щелкнул зубами и крикнул мне прямо в лицо:

— Ах так! Хорошо же!.. Трепещи! Ты воображаешь, что если ты сидишь в клетке, то я не смогу с тобой справиться? Я предупреждал тебя, но ты не послушался — теперь пеняй на себя!

Сказав это, Сиен Таук расправил крылья и с жужжанием удалился. Я не обратил на его угрозы никакого внимания. Конечно, нельзя отрицать, что он очень силен, но я считал, что мне не стоит его опасаться.